
Старец Паисий Святогорец говорил: «Дело монаха — стать сосудом Святого Духа. Он должен сделать свое сердце таким чутким, как листочек сусального золота. Все делание монаха есть любовь, и в путь свой он тоже выходит от любви к Богу, которая заключает в себе и любовь к ближнему». О своем пути к монашеству, о том что повлияло или привело в монашество рассказывает схимонахиня Марфа.
Схимонахиня Марфа (Михайленко): Я родилась в 1943 году в Узбекистане, где наша семья находилась в эвакуации. Шла Великая Отечественная война. На фронт ушли мой брат Леонтий Антипин, а затем и отец, Дмитрий Никифорович Антипин. Брата призвали в начале войны в двадцатилетнем возрасте. Он воевал на фронте все четыре года и победу встречал в Германии, имел 13 боевых наград. А папе было под пятьдесят, когда его, как работника путей сообщения, призвали на фронт. Это было в 1943 году. В 1944 году, при переправе через реку, он получил ранение в ногу и был демобилизован. Отец вспоминал, что всегда в минуты опасности молился, читал 90-ый псалом, а при той переправе, единственный раз не прочёл. Он был убеждён, что причина ранения была именно в этом. Слава Богу, воины наши вернулись живыми!
Родители схимонахини Марфы коренные владикавказцы. Когда они вернулись из эвакуации, отец продолжил свою работу на заводе Электроцинк, мать занималась детьми и хозяйством. Жили крайне скромно, в «малюсенькой комнатушечке». Детей было шестеро, все располагались на ночь на полу. Кровать была только у родителей. И ту, когда приезжала бабушка, отдавали ей. Квартиру от государства семья получила, когда маленькая Тамара, будущая схимонахиня Марфа, пошла в четвёртый класс. Начальное обучение она получила в женской школе.
![]() |
Схимонахиня Марфа |
-Тогда ещё были разделённые классы. Я была очень стеснительной и мне было комфортнее в девичьей школе. Ну а в средней, смешанной, конечно, уже было всё по-другому. Вначале чувствовала себя неловко, а потом как-то привыкла. Однако скованность сопутствовала мне до конца школьного времени. Учиться мне нравилось, и вроде с уроками проблем не было, но как вызовут к доске, прямо как дара речи лишалась. Всё знаю, а молчу.
Послевоенное голодное время было тяжёлым. Помню, как Сталин умер. Я шла в школу. Нас построили на линейке. Гудки гудят, все заводы гудели, взрослые плачут. Аж мурашки пошли. Неделю был траур. Мне запомнилось, что папа наш хвалил Сталина. Рассказывал, как они из окопов с его именем в атаку поднимались. Помню, как ждали к праздникам газет, где сообщалось о понижении цен. Это людям был праздник. В народе тогда не говорили, что Сталин тиран, наоборот. Такие мои детские впечатления.
Мама схимонахини Марфы была глубоко верующим человеком. Она была из дворян и получила по тем временам хорошее образование. Ей было 18 лет, она совсем недавно окончила Владикавказскую Ольгинскую гимназию, когда поступило предложение о замужестве.
- Однажды мамин брат привёл в дом своего друга, моего будущего папу, который с первого взгляда полюбил маму и, не откладывая, прислал сватов. Мама 1900 года рождения, совсем молоденькая была, и замуж не собиралась. Она тогда очень испугалась и спряталась. А бабушка её нашла и уговорила выйти. Отец был из простых, но на это не смотрели. Родители мамы были верующими людьми и решили, кто первый пришёл, того и Бог привёл. Так и засватали маму, было и венчание.
В браке супруги Антипины прожили больше 50 лет. Дмитрий Никифорович оказался хорошим семьянином, трудолюбивым честным человеком. Он не так часто посещал церковь, как мама, но веры своей не прятал, и более того, воспитывал детей в христианском духе.
- В детстве я считала, что не родная родителям, смуглая была, не похожа на других детей. Мама же говорила, что папа меня очень сильно любил, однако проявлял отцовскую строгость. Особенно следил, чтобы с мальчиками не сидели во дворе, платья короткие не носили, не оговаривались, проявляли послушание. За всю жизнь он лишь один раз ударил меня конвертом по губам, решив, что я их накрасила. Я ела борщ с перцем и губы от этого раскраснелись. Папа оправданий слушать не стал. Ох уж и обидно было! А как-то на выпускной я сама сшила платье, вырез такой, чтобы голова пролезла. Он как увидел, снимай сейчас же и всё. Я в слёзы. Своими руками сшила, старалась. Мама всегда всё к миру в доме вела, подбежала и косынку на плечи накинула. «Ну, Мить, так хорошо?»- спрашивает. « Да, так хорошо. Пусть идёт»,- отвечал отец. Такая вот строгость. Но сердце его было мягким и щедрым.
Мама схимонахини Марфы часто брала детей на церковные праздники в храм. На Пасху обязательно шились обновки и покупалась новая обувь. В семье соблюдались посты. Ну а в праздники вкуснейший аромат антипинской выпечки тянулся по всей улице.
![]() |
Схимонахиня Марфа с матерью (в центре) и родственицей |
- В те годы еще существовал Покровский женский монастырь. До 1962 года монахини ещё проживали на бывшей территории монастыря. Они зарабатывали тем, что шили одеяла, приданое. Ходили они к службе в Покровский храм на нынешней улице Августовских событий. Запомнилось, что к причастию подходили босиком. А когда причастятся, обнимались, поздравляли друг друга, говоря: «Мир между нами». Для мамы матушки были и подругами, и сёстрами. И мне тоже передалась любовь к ним.
Молилась я чаще своими словами. И только Господу. Казалось мне в детстве, что Господь обидится, если я буду кому-то другому молиться. В десятом классе я пришла к маме и сказала о своём желании стать монахиней. Думаю, если бы она тогда отвела меня к покровским сёстрам, я бы там и осталась. Но она не отвела…
Через два года Тамара познакомилась с Вячеславом, будущим мужем и отцом её сына Валентина. Брак этот продлился недолго. После смерти отца Тамара стала жить с матерью, ухаживая за ней и помогая во всём. Дом, работа и церковь - вот маршрут будущей схимонахини более чем на три десятилетия.
![]() |
Тамара (ныне схимонахиня Марфа) с супругом |
-Я очень люблю готовить и кормить людей. Всё хотела тогда устроиться поваром. Однажды мама пришла из церкви и сообщила, что батюшка ищет повара на приход, оклад - сто рублей. Я обрадовалась: церковь, работа, которую люблю, и заработок неплохой. Но мама не разрешила. Я так и не поняла почему, но спорить с ней не стала, о чём жалею до сих пор. После этого я тяжело заболела активным ревматизмом сердца. И дальше попросту существовала, не было сил даже на самую простую работу уборщицы. С такой медкартой никуда не принимали. Однажды устроилась в магазин уборщицей - понедельно. И была счастлива, что всю свободную неделю будет возможность ходить в церковь. С годами потребность в этом всё возрастала.
После работы в рыбном магазине был завод «Победит» и его гудящие трансформаторы. Начальник цеха заявление о приёме на работу Тамаре подписал, а вот терапевт не стал проявлять сдержанность и отругал её: «Ну ты чего? Тебе же ведро не поднять, да и швабра тяжела, куда собралась, тебя же оттуда вперёд ногами вынесут!». А в ответ кроткое: «Подпишите, доктор, очень работа нужна, мама болеет и сын у меня, одна я работаю. Вы подпишите, а я Вам обещаю, что буду другое место искать».
-Отец Антоний (Данилов) тогда уже строил новую трапезную при Покровской церкви. Как-то прихожу после работы в храм, спрашиваю: «Батюшка, что делать, чем помочь?». - «Вот, бери тачку и обломки кирпича перевози вон туда»,- отвечает батюшка. Схватилась за тачку и так мы с другими прихожанками часа четыре работали. Я и не вспомнила про сердце. Забыла о нём, будто и не было у меня никогда болезни. Я ведь везде «на лекарствах» работала, а тут хоть пляши. Такую благодать я почувствовала от работы в храме, от послушания, от благословения на труд, что стала бегать и помогать в храме каждый день. Считаю, что в тот день Матерь Божия меня исцелила. Батюшка Антоний всё смотрел, смотрел, а потом подозвал к себе и предложил переходить работать в Покровскую церковь.
![]() |
Схимонахиня Марфа с сестрами |
Тамару попросили пару дней помочь в трапезной. Нужно было кормить не только клир и прихожан, но и строителей, которые занимались устройством новой трапезной. Шёл рождественский пост и по церковному уставу в пятницу полагалось готовить без постного масла. Тамара с мамой всегда строго соблюдали посты и даже в день после причастия ничего скоромного не вкушали. Во время трапезы отец Яков, служащий священник Покровского храма, спросил Тамару: «Ты с маслом приготовила»? - «Нет, что Вы, батюшка, без масла, конечно». -«Обманываешь», - настаивал священник. «Да что Вы такое говорите»,- еле сдерживая слёзы, отвечала Тамара.- «Ну, раз ты без масла так вкусно готовишь, то оставайся-ка у нас насовсем работать трапезарём», - заключил отец Яков.
Тамара с сожалением предложение отклонила, так как знала, что у мамы разрешения на это она не получит. Однако, на следующий день повара Покровского храма Марию парализовало и Тамаре пришлось её заменить поневоле. Мама, растроганная судьбой несчастной Марии, неожиданно согласилась с работой дочери при храме, и Тамара приступила к обязанностям повара. Но через несколько дней отец Антоний перевёл её на свечную лавку, где она и проработала более трёх лет.
- Однажды в Осетию приехал нынешний архиепископ Бакинский Александр. И я решила обратиться к нему за советом. Мама всё хотела продать дом, чтобы купить поближе к церкви. Владыка Александр мне ответил: «Нет, не надо. Ты не продавай дом. Придёт день, и ты оставишь свой дом, возьмёшь свой крест и последуешь за Господом. А сын сам себе дом построит». Тогда я мало что поняла. А через три года стала монахиней.
Заботы о больной матери и подрастающем сыне давно вытеснили мысль о монашестве и вдруг такое благословение. В тот момент Тамара и представить себе не могла, что можно быть монахиней в миру, принять постриг, не покидая семью, оставаясь при приходе. Однако в советское время, когда все монастыри были закрыты, монашество в миру оставалось единственно возможной формой сохранения иноческой традиции.
![]() |
Тамара (ныне схимонахиня Марфа) с сыном Валентином |
- На праздник Казанской иконы Божией Матери отец Антоний повёл своих чад исповедоваться. Я в окошко наблюдаю и думаю: «Вот у всех есть духовные отцы, а у меня нет. Но ничего, зато, Господи, Ты у меня есть». На следующий день Литургия закончилась, все разошлись, а я подвожу итог в свечной лавке. Батюшка пришёл, сел напротив меня и вдруг спрашивает: - «Ты замуж больше не собираешься»? - «Нет»,- отвечаю. А сама насторожилась, с чего бы такой вопрос.
«Тааак, значит будем постригаться»,- заключил отец Антоний. Я обомлела, вчера только просила у Господа духовного отца и вот, пожалуйста. -«Батюшка, а у меня и ткань есть». Почему-то именно это я сказала в первую очередь, хотя чёрный цвет никогда не любила. Наряжаться вообще не любила. Не любила решать, что надеть. Как-то даже взмолилась: «Господи, да дай Ты мне одно какое-нибудь платье, чтобы я его носила, не снимая».
Потом, позже, когда Тамара впервые примерила подрясник, у неё было чувство, будто это её вторая кожа, что-то родное, не хотелось снимать. Более всего Тамару в тот момент тревожила необходимость сказать о постриге маме, которая всегда была против иночества для своей дочери.
- Все расспрашивали меня о настроениях мамы, и я отвечала, что она противится, сердится и прочее. А в итоге, я так и не сказала ей о дне и времени пострига. Когда после Всенощной и пострига я пришла домой и мама впервые увидела меня в монашеском одеянии, то разгневалась и заявила, что не будет со мной жить.
Мне это было очень больно, но одновременно я понимала, что это верный путь и маму, конечно, искушает враг. Вечером мне снова нужно было быть в храме. На трамвайной остановке встретилась с нашей прихожанкой. Она спросила: «А как твоя мама приняла тебя?» Только я хотела рот раскрыть и начать жаловаться, как ангел меня остановил, будто подсказал: говори «хорошо». В храме все меня окружили и тоже стали расспрашивать о маме. А я в ответ: «Всё хорошо, всё слава Богу».
Возвращаюсь домой печальная, помню дождь шёл. А на пороге стоит мама и с любовью меня встречает: «Доченька, да какая ты красивая, да не намокла ли ты, ты теперь матушка, как я матушек люблю». И тут я всё поняла. Нельзя было маму осуждать, нельзя обижаться и говорить в негативном свете, нельзя «выносить сор из избы». Это было чудом вразумления. На следующий день приехал мой сын с семьёй. Мы радовались, словно Пасху праздновали. Мама всё говорила: «Валя, посмотри, какая твоя мама красивая!» А Валентин смотрел на нас долго, а потом сказал: «Какие же вы счастливые!» И это было правдой.
![]() |
Схимонахиня Марфа в скиту |
После пострига отец Антоний (Данилов) сказал новопостриженной монахине Акилине: «Ну вот, живи с мамой пока, а как мама преставится, я буду определять тебя в монастырь. Однажды он повёз её в Кабарду, к игумении Антонии (Бобылёвой). Там открылся женский монастырь, и матушка Антония обустраивала его для вновь приходящих насельниц. Батюшка спрашивал мать Акилину, нравится ли ей место. Монахиня кротко отвечала, что конечно нравится: и климат сухой, и красота вокруг.
- Матушка Антония мне тогда сказала: «Давай, приходи сейчас, а то потом монахинь будет столько, что мне тебя некуда будет селить.- «Я бы пришла, но маму не могу оставить». - «Сколько твоей маме лет?» - спросил отец Антоний. -«Сто»,- отвечаю я. – «Ты что молишься, чтобы она не умирала?» -«Да, молюсь».-«Перестань уже об этом молиться, отпусти её». -Батюшка всё хотел меня к матушке Антонии устроить.-«Нет, как же я за здоровье матери не буду молиться. Я так не могу».
В 2002 году отца Антония (Данилова) назначили наместником Свято-Успенского Аланского мужского монастыря. Он уже три месяца был на этой должности, а мать Акилина всё никак не могла его навестить из-за критического состояния мамы. Однажды отец Антоний сам позвонил ей и велел обязательно приехать на постриг новых сестёр. Мать Акилина ответила, что обязательно приедет, лишь бы мама была жива. Но Господь судил иначе. Мама скончалась 30 июля в возрасте ста двух лет.
-Помню, что в этот день вернулась из храма поздно. Я покормила маму и вдруг она потеряла сознание. Вызвали скорую. Мужчина врач осмотрел её и сказал: «А душенька-то её уже на небесах». В среду и пятницу мама вкушала только просфору и хлеб. Так было столько, сколько я её помню. Стали умолять врача, если это возможно, продлить её время до следующего дня. Чтобы поминали её не в постный день. Я попыталась объяснить, что для мамы это было важно. Доктор оказался чутким человеком. Он столько уколов влил в неё, и поднял давление до 150. «Ну все, до утра доживёт»,- заключил он. Без двадцати четыре утра мама встрепенулась и затихла. Ровно 12 часов она была в таком состоянии. Я не плакала, на душе было мирно. Я всё смотрела на мамино чистое светлое лицо и думала: она никогда никого не осуждала, не смотрела телевизор и очень мало говорила. Её развлечением было переписывание акафистов и житий святых. Вот бы мне так прожить жизнь. Я знаю, что святые отцы учат не верить снам, но иногда они и впрямь бывают для вразумления. На девятый день по смерти мамы вижу себя во сне возле бесланского Варваринского храма. Идёт строем духовенство: архиереи, священники, монахи. А я думаю, чего я стою, я ведь тоже монахиня! И соединилась с духовенством и пошла со всеми вместе.
А 18 августа в этом храме постригали в монахини послушницу Наталью, теперешнюю игуменью Нонну. Батюшка определил матери Акилине быть её восприемницей. Но они обе об этом узнали лишь на постриге.
![]() |
После пострига. Настоятельница Аланского Богоявленского женского монастыря игуменья Нонна (Багаева) (с иконой) и схимонахиня Марфа (крайняя справа) |
-Когда батюшка читал над нами молитву, матушка Нонна очень крепко сжала мою руку. До этого дня мы не были знакомы, и я не знала, что за три недели до пострига матушка перенесла операцию. Позже она говорила, что схватилась за мою руку, как за спасательный круг, такая была слабость. Пострижник должен провести трое суток в храме после пострига. Матушка Нонна читала Псалтирь. Я видела, что ей нелегко и подменяла её. Так и молились всю ночь. И куда только мой сон делся. А утром рано пришёл отец Антонийи, исповедовал новопостриженную, прочитал молитву на снятие клобука, а мне сказал: «Ну вот, молись теперь о матери сорок дней, а потом приходи в наш монастырь».
Сугубо помолившись и взвесив всё ещё раз, она решила: чтобы спасти сына, у которого были духовные проблемы, надо идти в монастырь. Написала ему письмо, что уходит, и что если он захочет её увидеть, то всегда может посетить обитель. И третьего декабря, в канун праздника Введения Пресвятой Богородицы во храм, отправилась на вечернюю службу в Бесланский монастырь.
-Было уже поздно, и я стала думать, где же мне переночевать. У схимонахини Евдокии спрашивала, но у неё места не нашлось. У других тоже - у кого сын, у кого занято. Уже не знала, что мне делать. И вдруг навстречу мне идёт монахиня Феодосия с вопросом: «Мать, ты где ночуешь?» Отвечаю: «Да сама не знаю. Осталась без ночлега. Никто не берет». - «Матушка Нонна сказала, чтобы ты шла с нами». – «Вот тогда я и узнала первых сестёр Аланского монастыря. И хоть все мы спали в одной комнате и некоторые по две на кровати, было очень по-семейному тепло и уютно. Как говорится, в тесноте да не в обиде. На следующий день после службы я объявила батюшке, что пришла насовсем.
Когда я ещё работала в Покровском храме, отец Владимир Михайлов всё хотел от меня услышать, как я люблю Господа. "Батюшка, я всех люблю. Если я не буду любить людей, я Господа никогда не увижу. А быть с Богом - это мое заветное желание. Но разве возможно это без любви?", - отвечала я ему. Вот когда меня постригали в мантию, батюшка пришел за мной и сказал: «Ну, пошли», и я последовала за ним смиренно с полным доверием. Такая радость у меня была внутри, не описать. Было такое чувство, что меня ведут в рай. Я не образованна духовно, но я следовала зову сердца. Понимала, что ведет меня отец духовный в радость и свет. Так же и когда в схиму постригали. Только тут я была окружена сёстрами. Они стояли вокруг меня плотным рядом, закрывая от всех. Заботились обо мне. Я была самая счастливая, всех обнимала, целовала. Со всеми хотелось поделиться этой благодатью. Я не ожидала пострига в схиму и радость моя была нечаянной. Постригал меня, как и в первый раз, отец Антоний. Разница была в том, что после мантийного пострига я всю ночь одна находилась и молилась. А после схимы я была окружена сёстрами и прихожанами. Люди читали Псалтирь, сменяя друг друга, а я слушала и радовалась. Первым в ту ночь стал читать Олег Бекмурзов. Он радовался моему постригу больше всех. Меня окружала большая монастырская семья.
![]() |
Схимонахиня Марфа с Олегом Бекмурзовым |
Конечно, у схимника образ жизни меняется. Не зря же говорят, что схимник только телом на земле, а ум и сердце в Горнем Иерусалиме. Но помимо молитв и поста для монаха самое главное дело - любить. Всех. И больше любить тех, кто болен, нуждается в ласковом слове, в участии. Не судить, а понимать, что Господь посылает людям эти болезни для очищения на пути спасения.
Один болящий человек подошёл и просил молитв. Как же мне ему помочь? Смогу ли? Подошла с этим к батюшке. Молитесь, ответил он, раз Господь его к вам направил. Значит и силы даст отмаливать. Почему Господь моему сыну послал духовную болезнь? Это было с измальства. Я тогда не понимала, что надо Бога за всё благодарить. Просто старалась не делать того, что его раздражает, много лет читала Псалтирь по нему. Но исцелился он тогда, когда я пришла в монастырь. Выполнила послушание и Господь сына пощадил. И понимая боль других, я с сочувствием молюсь о духовно болящих людях.
Схимонахиня Николая (Ткач), схимонахиня Марфа (Михайленко) и монахиня Мария (Цалоева) |
Однажды болящая молодая женщина, скрюченная как старуха, пришла в монастырский храм. Бес до того её мучил, что она даже не могла подойти к иконам. Во время Херувимской её устами бранные слова выкрикивал. Вдруг мать Акилина подошла к несчастной и дала ей крест.
-Ангел подсказал. Сотворила я Иисусову молитву и её же нательный крест ей же в рот и положила. Только после этого бес умолк, а я смогла подвести несчастную к исповеди и причастию. Под священнической епитрахилью бес более над ней власти не имел. И она спокойно исповедовалась и причастилась.
О старице Анастасии Владикавказской
-Мама часто рассказывала мне о старице Анастасии Владикавказской. Мои бабушка и дедушка жили на улице Серобабова. Мама была совсем ещё девочкой. Был поминальный день, и бабушка отправила её к блаженной: «Наденька, вон видишь, идёт старица Анастасия, побеги отнеси ей продукты, попроси, чтобы помянула наших усопших». Мама бегом понеслась выполнять послушание. Старица Анастасия перекрестилась, взяла подношение и сказала: «Помянем ваших и наших». Она ходила с палочкой, тяжело опираясь на неё. Мама говорила, что на спине подвижница носила тяжести и всё время шептала молитву.
-Перед войной, она вошла в Ильинскую церковь, достала белую ткань и раскатала её в сторону алтаря, затем быстро свернула. Следом достала красную ткань и с ней поступила так же. Этим, возможно, она предвещала победу коммунистов. Ещё мама рассказывала, что старица всех учила не бояться врага:- «Враг во Владикавказ не войдёт». Ещё говорила, что блаженная ходила и ставила крестики на домах. Это значило, что живущие в них люди получат похоронку. Всё, что она рассказывала о великой подвижнице, я уже не вспомню, память не та, но вот совет старицы лечить простуду скипидарчиком запомнила на всю жизнь . И сейчас применяю.
![]() |
Постриг |
Об отце Петре Сухоносове
- Моя мама часто ездила к отцу Петру Сухоносову в станицу Слепцовскую в Чечне. Я много от неё слышала хорошего о батюшке и всегда за него молилась. Как -то раз отец Пётр приехал к нам в Покровский храм. Отец Антоний его тепло встретил и стал уговаривать оставаться с нами и служить во Владикавказе. - «Нет, я должен там жить до конца», - ответил отец Пётр.
Такая благодать от него исходила, все бежали под благословение к нему. Как-то одна из наших свечниц предложила мне съездить в Чечню к отцу Петру. И так мне захотелось вновь его увидеть, что я даже забыла взять благословение у батюшки Антония. Время было уже тревожное. Пока ехали очень боялась. Я ведь в монашеском была. Всю дорогу молились. А как приехали, я сразу отцу Петру и говорю: « Батюшка я будто в Иерусалим приехала». А батюшка в ответ: « Что ж, можно и в Иерусалиме побывать и ничего не получить». Комнатка маленькая и в ней ничего нет, очень всё скромно. Печка, столик, кровать металлическая. На печке консервы килька в томате. Вешалка с облачением и табуреточки. И больше ничего. Стала я ему о своих монашеских немощах говорить: «Я, батюшка, на молитвах сплю».
«И я сплю»,- отвечает он кротко.
«Батюшка, я всё время ем»,- продолжаю я.
«И я ем»,- вторит он. Помолчал, а потом неожиданно стал говорить о пережитой первой попытке похищения.
-Очень мне было страшно, когда меня схватили, ногу подвернули, больно, страшно. Машина рванула, а потом резко остановилась и меня как мешок выбросили на тротуар». Сердце сжалось от боли. Об очень разном мы тогда скорбели…
-На столике стопки записок лежали. Всё аккуратно разложено. И мои записки легли на этот же стол. Утром отец Пётр мне говорит: «Ты приезжай ко мне на службу почаще». - «Я бы приехала даже насовсем, но я ведь уже на послушании». - « А кто твой духовный отец?» - спросил батюшка.- «Отец Антоний»,- отвечаю я. Вошла женщина, прислуживающая при храме: «Батюшка, за Вами приехали, хотят Вас к военным везти. Не езжайте, Вы же знаете, что грозятся вас похитить». А он ей: - «Что же мне делать? По дороге схватят, кричи не кричи. Если тут захотят схватить, то тут хоть люди помогут». Я уехала, а через неделю его похитили. Мученик.