Аланские святые: агиографические источники и почитание в Осетии-Алании

«Аланские святые: агиографические источники и почитание в Осетии-Алании»

Доклад в рамках XXХI Международных Рождественских образовательных чтений
«Глобальные вызовы современности и духовный выбор человека»

Почитание святых – неотъемлемая часть церковной традиции, восходящая к апостольским временам. Наличие святых является признаком присутствия Святого Духа в Церкви, ибо никто не может быть свят без содействия благодати Божией. Почитание святых, бережное сохранение памяти о них и церковное их прославление является заповедью апостолов и святых отцов и естественным желанием всех верных чад Церкви. Тем более естественным является почитание святых, просиявших в том народе, в котором Бог определил нам родиться. Это так же естественно, как знать и изучать историю своей семьи и свою родословную, ведь через святых мы вступаем в самое великое и спасительное родство – родство с Господом нашим Иисусом Христом. В их лице обретаем самых теплых предстателей перед Богом. Их приводим в пример новым поколениям, сомневающимся в выборе веры. Почитание святых близко и народной традиции осетин, для которой чрезвычайно важно почитание предков и героев, погибших за правое дело. В народных осетинских молитвах умершему человеку желают пребывать в свете Христовом, а живущим – получать благословение и благорасположение праведных предков.

В рамках этого доклада мы намерены рассказать о феномене почитания в Осетии-Алании святых, имеющих аланское происхождение. Почему мы называем это феноменом? Как известно, святые, имеющие наименование, относящее их к какой-либо стране или местности, например, «русские», «сербские», «афонские», «валаамские» подвизались именно в этой стране или местности. Совсем иначе дело обстоит с аланскими святыми. Ввиду отсутствия собственно осетинских письменных, в том числе и агиографических источников по интересующему нас древнему периоду, мы сегодня знаем только о тех святых аланах, которые стяжали венцы святости за пределами Алании и были прославлены Поместными Церквями соседних народов, на протяжении веков сохранявших свою автокефалию и церковные институты. Последние тридцать лет духовенство Осетии-Алании и верующий народ, а затем и ученые по крупицам собирали и публиковали сведения о святых аланах, сохранившиеся в агиографии и исторических хрониках Армении, Грузии, Руси, европейских народов. Ряд научных статей и заметок на эту тему был опубликован и учеными ближнего и дальнего зарубежья. Большинство авторов не сомневается в аланском происхождении интересующих нас подвижников. Тем не менее, исследователи отмечают факт сохранения в современной агиографической литературе противоречий и откровенных искажений, связанных с их этнической принадлежностью. Этой проблемой обосновывается актуальность выбранной нами темы. Целью нашего исследования является анализ агиографического материала, ставшего основанием для почитания в православной Осетии-Алании ряда древних святых, называемых аланскими, и введение в церковный дискурс сведений академической науки, надежно устанавливающих их происхождение.

Для того чтобы понимать актуальность для осетинской паствы темы национальных святых, необходимо принимать во внимание древнюю и современную историю древнего и сегодня уже немногочисленного народа. Аланы-осетины издревле занимают важнейший с геополитической точки зрения регион Центрального Кавказа, на юге граничащий с Грузией, а на севере с северокавказскими народами, исповедующими ислам.

Согласно практически всем имеющимся письменным источникам, евангельское учение было проповедано среди алан еще в апостольские времена, если точнее, в 40-е годы первого столетия нашей эры. Сведения об этом имеются у ряда авторитетнейших церковных авторов, начиная с III века. Наиболее древние жития святого апостола Андрея в числе других народов, просвещенных первозванным учеником Христа, называют и алан. К апостольским временам также относятся упоминания о первых аланах, претерпевших мученичество за веру Христову.

В первой четверти X века Аланское царство принимает православие на государственном уровне, создается Аланская митрополия Константинопольской патриархии, сооружаются монументальные храмы, сохранившиеся до наших дней, вводится богослужение на родном языке. Но уже через неполных три века в результате монгольских нашествий аланы пережили самую сокрушительную катастрофу в своей истории, в результате которой Аланское государство перестало существовать. Народ утратил равнинные земли, храмы, связи с Византийской Церковью и на долгие века лишился церковного окормления. Деятельность миссионеров, направляемых из Грузии в сопредельные регионы в последующее время, не имела большого успеха среди осетин в связи со стремлением Грузинской Церкви вести проповедь исключительно на грузинском языке. В горах, куда были вынуждены отступить остатки большого народа, память о христианском прошлом сохранялась последующими поколениями его лишь на уровне народного благочестия и в устном творчестве. Слабо развитая к моменту катастрофы книжная культура была утрачена полностью.


Все сведения по интересующей нас теме сохранились исключительно в житийных сводах и летописях других народов, контактировавших с аланами. Святые, почитаемые сегодня в Осетии-Алании под именем аланских святых, известны нам из древних армянских, русских и грузинских житий и летописей. Более того, почти все они вошли в месяцеслов Русской Православной Церкви из месяцеслова Церкви Грузинской. И почти все в современных грузинских житиях именуются грузинами, вопреки грузинским же первоисточникам.

Попытки сбора сведений о христианском прошлом осетин начинаются с момента вхождения Осетии в состав Российской империи и последовавшим за этим научным изучением языка, культуры и истории осетинского народа. До революции 1917 года российские ученые, изучавшие Кавказ, а также образованные осетины, священнослужители и просветители, смогли достаточно хорошо исследовать и осмыслить христианскую составляющую религиозной традиции осетин. Однако в тот период агиографические источники соседних народов, содержащие сведения о святых, имеющих аланское происхождение, были малодоступны и оставались малоизученными. Из почитаемых ныне святых в дореволюционной Осетии широко почиталась лишь царица Тамара, являющаяся героиней многих народных преданий.

Изучение и популяризация аланских святых стало возможно с развитием осетинской исторической науки в XX в., а особенно в последней четверти века, когда к поискам научного сообщества присоединилось возрождающееся духовенство. В 90-е годы, на пике интереса к «несоветской» национальной истории, из рук в руки передавались списки святых, имеющих скифское и аланское происхождение. Источником информации для авторов служили данные агиографии Вселенской Церкви, которые до сих пор не было принято публиковать. С большой долей уверенности можно сказать, что очень многие осетины вдохновлялись такого рода документами и принимали святое крещение.

За последние тридцать лет проведена большая работа по сбору и опубликованию данных о святых христианских подвижниках, имеющих аланские корни. О них снимаются документальные фильмы и телепередачи, проводятся научные конференции, издаются книги. Одновременно с этим развивался и иконописный канон святых. На сегодняшний день фрески и иконы с изображениями святых алан имеются во многих храмах Севера и Юга Осетии. Большую роль в этом сыграло возродившееся аланское монашество. В нашем докладе мы не будем пересказывать содержание житий, полностью сосредоточившись на источниках, ставших основанием для почитания святых.

Мученик Сухий-Баракатра и его дружина

Первыми по времени и наиболее почитаемыми в современной Осетии аланскими святыми являются мученики, пострадавшие во II веке нашей эры – святой воин Сухий и его семнадцать сподвижников. В научной литературе и учебниках по истории родного края они упоминаются как аланские воины – мученики за христианскую веру. Во многих храмах Владикавказской и Аланской епархии, а также в Южной Осетии почитаются их иконы и фрески. Монументальная фреска с изображением святой дружины, украшающая стену Аланского Богоявленского женского монастыря, стала одним из символов православия в современной Осетии-Алании.

Житие Сухия-Баракатры и его сподвижников давно является предметом внимания отечественных и зарубежных исследователей истории Алании. Древнейшие сведения о святых содержатся в армянских агиографических памятниках первой половины V в. «Правдивое слово и сказание о святых священниках Воскянах» и «Мученичество Сукиасянов» (1). Эти же жития являются «наиболее ранними по датировке» текстами, сообщающими о принятии христианства конкретными представителями аланского народа (2).   В армянской агиографии сохранились сведения, согласно которым автором «Мученичества Сукиасянов» является Антон-пустынник, один из греческих или сирийских проповедников, привезенных Григорием Просветителем в Армению в начале IV в. По житиям, описываемые в них события происходят в дохристианской Армении примерно в конце I – начале II в., во времена проповеди учеников апостола от двенадцати Фаддея. По мнению историков, хронологически события житий ориентированы на первые походы алан в Закавказье 72 и 135 годов и приходятся на дохристианский период в истории Армении.

О роли почитания Сукиасянцев в Армянской Церкви, говорит тот факт, что «их мученичество было записано одним из первых, вскоре после создания армянской письменности» (3). В обоих древних житиях отмечается почитание мучеников святителем Григорием – крестителем Армении. Согласно преданию, Григорий Просветитель обрел мощи мучеников и построил над местом их погребения храм, в котором поставил иереем одного из своих учеников по имени Абас. Как отмечают ученые, «в агиографической интерпретации Сукиасянцы становятся предтечами армянского христианства – именно они связывают апостольскую проповедь в Армении с официальным принятием христианства при царе Трдате III и священномученике Григории Просветителе» (4). В целом, исследователи (А. Ю. Виноградов, Д. К. Асратян) не сомневаются, что «Мученичество Воскянов», первый памятник, повествующий о принятии аланами христианства, является «обработанным с учетом жанровых требований пересказом событий, действительно имевших место в указанное время» (5). Асратян справедливо замечает, что «Даже если для автора и редакторов памятника главной задачей была не историческая достоверность, а обоснование апостольского происхождения христианства в Армении, то и в этом случае автору незачем было бы вводить в повествование алан, если бы ко времени составления мученичества не существовала устойчивая традиция их почитания» (6).

Что касается древней армянской историографии, мученичество святых Воскянов и Сукиясянов не было в ней зафиксировано – за исключением «Истории Армении» католикоса Иованнеса Драсханакертци (845/850 – 929), жившего в конце IX – начале X в. Однако сведения о времени, в которое происходят события житий, имеются у таких отцов армянской истории V в. как Мовсес Хоренаци (410-490 гг.) и Фавстос Бузанд (V в.). Мовсес Хоренаци в своей «Истории Армении», описывая войну армян с аланами (Исследователи считают эти свидетельства пересказом народных преданий, повествующих о войнах армян с аланами при царе Трдате I), рассказывает историю тех же монархов, которые фигурируют и в житиях «Воскеанов» и «Сукиясянов» –  армянского царя Арташеса и аланской царевны Сатеник.

Приведем текст Хоренаци: «Около этого времени аланы объединяются со всеми горцами, привлекают на свою сторону половину Иверской страны и огромной толпой проникают в нашу страну. Арташес также собирает свою рать, и происходит сражение между двумя храбрыми народами-лучниками. Аланский народ немного уступает и, отойдя, переходит реку Кур и располагается станом на северном берегу реки. Арташес, приблизившись, разбивает лагерь на южном (берегу); река разделяет их. Но поскольку аланский царевич был захвачен армянскими воинами и приведен к Арташесу, то царь аланов стал просить о мире, предлагая дать Арташесу все, чего тот пожелает, дать вечную клятву и заключить договор, с тем, чтобы аланские молодцы не совершали более разбойничьих набегов на Армянскую страну. И так как Арташес отказывается выдать юношу, то его сестра выходит на берег реки, на крутую возвышенность, и взывает через переводчиков к стану Арташеса:

«К тебе обращаюсь, доблестный муж Арташес,
Победившему храбрый народ аланов;
Согласись-ка ты с моими, дивноокой дочери аланов, словами
И выдай юношу. Ибо не подобает
Богородным героям из одной только вражды
Отнимать жизнь у потомков других богородных героев,
Или, поработив, держать их в разряде невольников
И насаждать вечную вражду между двумя храбрыми народами».

Услышав столь мудрые речи, Арташес вышел на берег реки и, увидев прекрасную деву и услышав ее разумные слова, возжелал ее. И, призвав к себе своего воспитателя Смбата, он открывает ему желание своего сердца — взять в жены аланскую царевну, заключить договор и союз с храбрым народом и отпустить юношу с миром. Одобрив (все это), Смбат посылает к царю аланов (предложение) выдать царственную деву аланов Сатиник замуж за Арташеса» (7).

Итак, древнейшие армянские агиографические памятники и исторические хроники при всех имеющихся в них анохронизмах и легендарных преувеличениях едины в одном: они называют Сатеник и ее соплеменников исключительно аланами.

Этой же традиции следует по сей день Армянская Апостольская Церковь. Приведем выдержку из интервью директора информационной службы духовного центра Армянской апостольской церкви – Первопрестольного Эчмиадзина иерея Ваграма Меликяна: «<…> до провозглашения христианства в Армении государственной религией именно они (сукиясянцы) были тем истинным светом, который воссиял в армянской земле. <…> жития упоминают о святых сукиасянцах.  Святые, которые были преданы смерти в Армении в 130 или 140 году. <…> это аланские святые, аланы, которые прибыли в Армению вместе с аланской принцессой Сатеник, которая вышла замуж за армянского царя <…>. Вместе с ней также прибыли аланские князья во главе с князем Сукиасом. Это имя его после крещения, до крещения его звали Багатр» (8).

В современной православно-церковной традиции мы имеем совершенно иную картину, согласно которой мученики Сухий и его дружина являются грузинскими вельможами.

Грузинская версия житий Воскеанов и Сукиасянов была найдена академиком Н. Я. Марром в конце XIX в на Афоне в рукописи X в. Текст этой версии в точности следует армянскому. Это означает, что он появился не позднее VII – начала VIII вв., еще до разрыва Церквей Армении и Грузии. Тем не менее, в более поздних грузинских житиях аланские воины «превращаются» в грузинских или авганских или албанских подвижников, что, по мнению наиболее авторитетных исследователей, «является преднамеренной фальсификацией». О том, что в Грузии точно знали об аланском происхождении Сукиасянов, по мнению известного осетинского ученого, доктора исторических наук Алана Туаллагова свидетельствует, например, грузинская рукопись молитвы XVI в., Святых Месукейских, содержащая следующие определения: «Вышли же они из Осетии вместе с царицей Сатенеке; Персидский царь Шапур (=Са-пор) замучил их, великий же Константин перенес мощи их по указанию ангела Апреля 15-го» (9).


Но ввиду того, что память мучеников Сухия и его дружины вошла в месяцеслов Вселенской Церкви из месяцеслова ГПЦ, распространение получили поздние, «огрузиненные» версии жития святых. Вот начало наиболее употребляемого варианта на русском языке в изложении русского агиографа профессора МДА Сергея Ивановича Смирнова (1870–1916): «Святой мученик Сухий и 16 его сподвижников грузин были знатными вельможами при дворе албанского (агванского) правителя (кавказская Албания – государство на территории нынешнего Азербайджана). Сопровождая дочь албанского правителя Сатенику, супругу армянского царя Артаксара (88–123), святой Сухий и его 16 сподвижников оказались в Арташате, древней столице Армении» (10).

К сожалению, примерно такой же варинат вошел и в наиболее полный на данный момент житийный сборник, изданный афонским монастырем Симонопетра в 2011 году. Причем, автор житий, монах Макарий Симонопетрский, ошибочно называет публикуемый вариант армянским (11).

Со всей объективностью и честностью ученого подошел, на наш взгляд, к оценке описанных реалий Д. К. Асратян в своем исследовании «Христинская история Алании в свете данных агиографии». «Указание армянских источников на принадлежность мучеников к аланскому этносу носит, несомненно, исторический характер, поскольку не может быть объяснено причинами жанрового, миссионерского или политического характера. Однако позднее в грузинской традиции происходит трансформация этнической соотнесенности главных героев. И это не только явное смешение алан и кавказских албан, но и грузинизация Сукиясянцев, которые становятся грузинскими вельможами при дворе албанских царей, что отражает тенденциозность, известную по другим памятникам (ср., например, современные издания «Мученичества Шушаник», в которых главная героиня называется грузинкой, несмотря на ясное свидетельство автора памятника и духовника святой Шушаник Иакова Цуртавели). К сожалению, серьезной проблемой остается то, что издаваемая в России церковная литература, как правило, некритически следует этой традиции» (12).

Святая царица Армении Ашхен

Еще одна древняя святая, известная нам из армянских источников, – святая царица Армении Ашхен, супруга царя Трдата III Великого (287–330 гг.) из династии Аршакидов. По мнению ряда ученых, является одной из древнейших православных святых, имеющих аланское происхождение (13, 14, 15, 16). Армянские летописцы единодушны в том, что царица Ашхен и царевна Хосровидухт, сестра царя Трдата III, сыграли ключевую роль в истории провозглашения христианства государственной религией Армении в 301 году. Обе прославлены в лике святых Армянской Апостольской Церковью. В храме святого равноапостольного князя Владимира во Владикавказе есть фреска святой царицы, она упоминается во многих исследованиях, посвященных аланскому православию и алано-армянским связям.

Точных сведений о дате рождения Ашхен и ее жизни до брака с Трдатом III крайне мало. Отец армянской истории Мовсес Хоренаци (410-490 гг.) называет имя её отца – Ашхадар. По мнению выдающегося советского и российского ираниста академика В. И. Абаева, появление имени Ашхен в Армении связано с правлением еще одной аланской царевны – Сатеник (I–II вв.). Имя Ашхен ученый связывает с популярным аланским именем Ӕхсинӕ – «госпожа». Того же мнения придерживаются каталонский исследователь аланской истории Агусти Алемань (17) и Г. М. Налбандян (18).

Важным источником для подтверждения аланского происхождения царицы Ашхен является арабская версия «Истории Армении» Агафангела, секретаря и историка царя Трдата III, выявленная выдающимся востоковедом Н. Я. Марром в библиотеке Синайского монастыря св. Екатерины. По мнению исследователей, арабский текст восходит к армянскому протографу (19). Эта рукопись содержит интересные сведения об участии алан в событиях периода Крещения Армении. В частности, в ней сообщается, что свт. Григорий вместе с царем Армении крестил и правителей других народов, в том числе и царя алан. Что выглядит вполне естественно, если исходить из родственных связей царского дома. В тексте арабской версии, видимо, переписанном не ранее первой половины IX в. с древнего оригинала, имеются явные анахронизмы, указывающие на позднейшие вставки. В частности, публикатор отмечает, что упоминание русов среди царей, крещенных свт. Григорием, не присуще истории святого и не приходится сомневаться в его случайности. Росы или русы на юге впервые упоминаются с IX в. Вместе с тем Марр отмечает, что история свт. Григория знает, кроме армян, три народа, получивших от него крещение: грузин, абхазов и алан (20). Этот тройственный союз появляется в тексте несколько раз, причем вместо абхазов в нем появляются то русы, то лазы, то другая менее ясная народность. Грузины и аланы остаются неизменными во всех упоминаниях. Из арабского перевода следует, что, кроме Армении и Грузии, епископы посылались также к «аланам» и в страну Д-р-з-к-й-т, т. е. к дурдзукам Центрального Кавказа. Такое этническое окружение, по мнению д. и. н. А. Туаллагова, «более свидетельствует в пользу алан, а не албанов» (21). Сведения о крещении алан совершенно логично соотносятся с версией об аланском происхождении святой царицы Ашхен

Преподобные Алоний и Сармат

Сарматы и аланы были хорошо известны античным авторам еще до Великого переселения народов. В эпоху Великого переселения ираноязычные аланы были единственным негерманским народом, создавшим в Западной Европе большое число поселений и несколько государственных образований. Только во Франции и Северной Италии сегодня известно около 300 городов и селений с аланскими названиями (24). Большие колонии сарматов и аланов жили также на территории нынешних Испании, Португалии, Швейцарии, Венгрии, Румынии, Болгарии, Сербии, Великобритании.

Сарматские и аланские отряды нанимались на службу в римскую армию и к королям германских племён и принимали участие в военных предприятиях Рима в различных частях империи. Например, хорошо известно, в том числе и из данных археологии, о многолетней службе сарматов в районе Адрианова вала в Британии. Просто говоря, сарматские воины играли роль пограничников на этом важном рубеже империи.

К 429 году часть союза племён вандалов и аланов переселяется из Испании в Северную Африку, где в 439 году создает Королевство вандалов и аланов, просуществовавшее сто лет. О религиозных предпочтениях вандалов (этим именем принято называть все племена, входившие в союз) известно, что они были приверженцами арианства и преследовали никейских христиан. Борьба между варварами-арианами и католиками стала основным внутренним конфликтом королевства вандалов и аланов на долгие годы. По мнению исследователей, цари вандалов придерживались арианской ереси скорее не из религиозных убеждений, а из политических соображений: они не хотели подпасть под влияние Рима и романизированного городского населения. По иным свидетельствам того времени можно заключить, что во многом сарматы и аланы оставались приверженцами своих древних верований. Однако мобильность и большой ареал распространения племен безусловно создавал исключительные возможности для контактов с христианскими деятелями той эпохи, в том числе, с выдающимися монахами. В Европе известны имена, по меньшей мере, двух христианских подвижников дораскольного периода, имевших, по мнению исследователей, аланское происхождение. Это святой прп. Гоар Аквитанский (585– 649) и святой Алан Лаварский.

К сожалению, многочисленные сарматские и аланские племена растворились в формировавшихся европейских нациях, оставив в память о себе лишь топонимы и гидронимы, разбросанные по всей Европе. На сегодняшний день из европейских аланов сохранились только венгерские ясы, пришедшие на территорию Венгрии уже в более позднее время, в XIII веке. Язык венгерских ясов является потомком скифо-сарматского и аланского языка. В англоязычной литературе часто называется диалектом осетинского. К сожалению, ясы полностью утратили свой язык еще в XVII веке, но сохранили историческую память.

По мнению ряда ученых, сармато-аланская военная культура положила начало традициям средневекового европейского рыцарства. Аланская основа обнаружена в легендах о короле Артуре и рыцарях Круглого стола, которые послужили формированию рыцарского идеала и оказали большое влияние на средневековую литературу.

 

Святая благоверная царица Тамара (Тамар) 

Царица Тамара (в осетинском звучании Тамар) является практически единственной святой, прославленной Вселенской Православной Церковью, которая многократно упоминается в осетинских народных преданиях. В них она предстает как просветительница аланского народа, созидательница храмов, крепостей и школ в разных частях Осетии, с ее именем связывается распространение письменности на осетинском языке (25). Народные сказители произносят в честь Тамар уникальные панегирики, в которых угадывается агиографический канон. «Царица Тамар до замужества была такой могущественной царицей, такой благородной, родилась она с золотым крестом на правом плече и с золотым чубом на голове. Когда выглянуло солнце, развесила она свои одежды на солнечных лучах, и лучи держали их, не падали они на землю» (26).

Грузинские летописи сохранили образ матери Тамар, Бурдухан, дочери аланского царя Худана. Грузинский исторический памятник» рубежа XII–XIII вв. «История восхваления венценосцев», описывая добродетели Бурдухан, особо выделяет ее красоту и преданность Христу (27). Другой летописец начала XIII в. сообщает, что «<…> не видела тогда страна грузин другой подобной невестки, достойной того, чтобы ее чтили и восхваляли потомки из поколения в поколение» (28).

Древние грузинские и армянские хроники дают нам и описание супруга и соправителя Тамар аланского царевича Давида-Сослана, победоносного царя и военачальника, возглавлявшего все ключевые битвы своей эпохи. «Был при царском дворе сын осетинского царя, воспитанный царицей Русудан, юноша прекрасной наружности, как и подобает царскому сыну, прекрасный и в других отношениях – хорошо воспитанный, храбрый и мощный всадник, не имеющий себе равных в рыцарском единоборстве и стрельбе из лука, мощный телосложением и наделенный всеми добродетелями» (29). Правда в более поздней грузинской историографии Давиду-Сослану уделяется мало внимания, он практически не отражен в иконографии царицы Тамар, в житиях упоминается лишь вскольз или не упоминается вообще. С начала XVII в. были попытки превратить царя Давида-Сослана в грузина (версия грузинского историка царского происхождения Вахушти Багратиони), но обилие негрузинских источников о времени царствования царицы Тамар мешает успеху таких фальсификаций, что блестяще доказал в своем труде «Сослан-Давид» известный осетинский историк Г. Тогошвили. Вольное обращение грузинских историков и редакторов с фактами и источниками отмечается многими авторитетными отечественными и зарубежными исследователями.

В описаниях всех летописцев своего времени, в том числе и армянских, Сослан Царазон предстает как аланский царевич, непобедимый воин, защитник интересов Церкви и народа. Не будет преувеличением сказать, что единственной проблемой, мешающей церковному прославлению супруга и соправителя царицы Тамар, своими военными победами обеспечившего «золотой век» Грузинского царства, является его «неудобное» осетинское происхождение.

В Алании Давид-Сослан почитается как местночтимый святой, защитник православной веры, значительно ослабивший мусульманское влияние на Кавказе и обеспечивший рост и укрепление Церкви в Грузии и Осетии. На фресках и иконах царицы Тамар, появившихся в Осетии в новейшее время, Давид-Сослан изображается вместе со святой супругой.

Почитание царицы Тамар в современной Алании в значительной мере связано с историей почитания главной святыни юга России – Моздокской-Иверской иконы Божией Матери. По преданию, икона была подарена св. Тамар жителям Куртатинского ущелья и на протяжении шести веков хранилась в с. Харисджын в небольшом храме. В конце XVIII в., когда осетины переселялись на равнину, они взяли икону с собой. На ночлеге близ г. Моздок Богородица явилась во сне одному из переселенцев и повелела оставить Ее образ в этом месте. Икона прославилась множеством чудес, почитали ее не только осетины и другие православные края, но и все горские народы прибегали к ней за помощью. Святитель Ставропольской Игнатий (Брянчанинов) описал святыню и назвал ее «иконой-апостолом»(30). Осетины, выходцы из Куртатинского ущелья, в огромном количестве ежегодно съезжались на праздник «Моздокской иконы». До сих пор в народных молитвах сохраняется выражение «да помогут тебе все святые от Моздокской Божией Матери (северная точка Северной Осетии) до «Джеры дзуар» (Южная Осетия).

Благоверная княгиня Мария Ясыня

Интерес к личности святой благоверной княгини Марии Ясыни и ее почитание среди верующего народа началось с возрождением церковной жизни в Осетии. Опираясь на данные русских летописей, Лаврентьевской и Троицкой, и творения выдающихся русских историков, Татищева, Карамзина, Флоровского, указывающих на ясское (осетинское) происхождение супруги великого князя Владимирского Всеволода, православный народ Осетии стал почитать благоверную княгиню как одну из своих святых предстательниц перед Богом.

Между тем бурный рост почитания Марии Ясыни в Алании вызвал к жизни не всегда благожелательную дискуссию о происхождении великой княгини в научных и даже церковных кругах. Не обходится и без утверждений, что интерес к Марии Ясыне в Осетии носит конъюнктурный характер и служит текущей идеологической повестке. Появился ряд публикаций и специальных исследований, безапелляционно настаивающих на чешском происхождении святой. Эта группа ученых опирается, прежде всего, на сведения поздних летописцев, которые по цепочке называют Марию чехиней. Их оппоненты, склоняющиеся к ясскому, то есть осетинскому происхождению великой княгиня, например, биограф Марии Ясыни д. и.н., ведущий научный сотрудник Института российской истории РАН К. А. Аверьянов, считают, что достоверными следует признать первые по времени появления летописные свидетельства (31). Ведь запись Ипатьевской летописи, датируемая 1182 годом, свидетельствует, что сестра Марии, выданная за князя Мстислава Святославича, являлась «ясыней». Естественно заключить, что и Мария также происходила из ясов. Запись была сделана если не очевидцем, то современником этих событий и, следовательно, может быть признана достоверной. А вот первые версии о чешских корнях появляются только в середине XV в. и после дублируются в других летописях. Такой логикой руководствовались и выдающиеся русские историки Татищев, Карамзин, Флоровский, назвавшие великую княгиню Марию Ясыней.


Аверьянов также обращает внимание на то, что чешское происхождение отчества Марии «Шварновна» не подкрепляется историческими источниками. Имя Шварн не встречается в чешской антропонимике и истории. В то же время среди аланских имен ученые фиксируют имя Сварн. В русском звучании имя Сварн легко могло стать Шварном.

И, наконец, одним из  убедительных аргументов в пользу аланского происхождения Марии Ясыни являются результаты исследований мощей великой княгини методом геногеографии. В результате проведенного в США исследования митохондриальной ДНК останков индивида № 1 (Марии) было выяснено, что «она принадлежит к достаточно редкой гаплогруппе U4b1a4, которая полностью соответствует одному образцу из популяции тубаларов Алтайского региона в России». Как известно, одним из регионов раннего этногенеза алан являлся именно Алтай. Об аланском происхождении великой княгини также свидетельствует комплексное исследование останков святой и их сравнительный анализ с останками женщин из средневекового аланского Змейского могильника (РСО-Алания).

Не будет лишним проинформировать, что почитание Марии Ясыни в Осетии-Алании началось задолго до проведения больших конференций с участием представителей власти и видных ученых. И оно изначально было народным и церковным. Это нетрудно проверить, изучив даты появления икон и фресок святой в храмах и монастырях Осетии. И только вслед за этим личностью святой особенно заинтересовались ученые, СМИ и политики. Вряд ли многовековая история русско-осетинских отношений, основанных на глубоком духовном и историческом родстве, нуждается в каких-либо конъюктурных проектах. Можно сказать, сама новейшая история Осетии-Алании, в которой за тридцать лет случилось несколько национальных катастроф, выдвинула в качестве героя святую супругу и мать, жившую в период кровавых междоусобиц и несмотря ни на что имевшую великую веру и благочестие. В эпоху потрясений народы ищут себе небесных заступников и было бы странно, если бы они не находили их, в первую очередь среди тех святых, которые, согласно историческим свидетельствам, имеют к ним непосредственное отношение.

Почитание святых имеет несколько иные корни и развитие и преследует иные цели, нежели почитание даже самых великих людей мира сего. Это, прежде всего, молитвенная связь со святым, обретение в его лице наставника и покровителя в духовной жизни. Именно поэтому почитание святых имеет колоссальные созидательное значение для Церкви. А сознание того, что в твоем народе были подвижники, славные своим благочестием, дает народу большую духовную поддержку.

Как бы это беспечно не прозвучало, в этом случае дотошный поиск информации об аланском происхождении Марии Ясыни при всей своей кажущейся важности имеет для христианского почитания второстепенное значение. Первостепенно же то, что волею Божией она оказалась связана с аланским народом, полюбилась ему и стала примером веры.

Еще одна интересная подробность, которая редко упоминается в сообщениях о Марии Ясыне, касается замечательного памятника христианского зодчества на территории Северной Осетии-Алании. Вознесенский собор в городе Алагире, построенный в середине XIX в., был спроектирован далеким потомком Великой княгини Марии, князем Григорием Григорьевичем Гагариным. Он же является первым автором проекта росписи собора. Храм построен в византийском стиле и внесен в список памятников, охраняемых Юнеско.

Род Гагариных происходил из древнего рода Стародубцевых, восходящих к последнему сыну Марии Ясыни, Иоанну Всеволодовичу. Григорий Гагарин был высокообразованным человеком, прекрасным художником и реставратором. Несколько лет он провел на Кавказе на военной службе и является одним из замечательных русских интеллигентов, с большой любовью запечатлевших Кавказ той эпохи.

Преподобный Христодул-философ, прозванный осетином

Почитание прп. Христодула-философа в Осетии началось с середины 90-х годов XX в. К этому времени относятся первые упоминания святого в научной литературе и материалах СМИ. В учебнике по истории Осетии, написанном известными осетинскими историками М. Блиевым и Р. Бзаровым для старших классов средней школы, в главе, посвященной христианству, святой Христодул назван в числе наиболее выдающихся аланских святых (32). По мнению Д. К. Асратяна, «Среди подвижников средних веков, прославленных Грузинской Церковью, известны по меньшей мере два алана (33). Предположительно в XIII в. подвизался преподобный Христодул «званный осетином, философ», упоминаемый в полемическом противомагометанском сочинении известного церковного писателя и философа Арсена Авчесдзе «Слово о понимании и воздаянии за веру Христианскую и магометанскую». Это сочинение входит в сборники  «Догматик» и в «Калмасоба» И. Батонишвили. Источником о происхождении св. Христодула являются его грузинские жития, которые вряд ли бы приписывали грузину прозвание «осетин».

В небольшом житии святого есть эпизод о споре Христодула с магометанами (34). «В то время в Грузию вторгся персидский царь Иамам. В Тбилиси его впустили без боя, за что неверный царь с грузинской знатью обошелся доброжелательно и многим из них присвоил не малые привилегии. Однажды неверный Иамам собрал на совет христиан и всех своих поданных. Был там и монах Христодул. Меж верными Богу и магометанами на собрании том произошла духовная брань. В начале в спор с монахом вступил сам Иамам, но не смог одолеть его. Затем за царя заступился некий волхв-звездочет, но и он ничего не смог поразить монаха мудростью, а тем более убедить в своей вере. Тогда позвали мудреца и оратора как будто более всех подготовленного к спору об истинной вере. А спор проходил об одном только: Смысл и значение Христианского монашества и старчества; Божественность Иисуса Христа и вочеловечение Его; Магомед не истинный пророк. Монах Христодул, званный осетином, много и горячо убеждал собравшихся словами и из Святого Писания и Корана даже приводил слова убеждения. Он победил противников христианской веры, оставив неверных опозоренными и постыженными. После такой победы многие из бывших там иноверцев уверовали в Господа нашего Иисуса Христа и крестились».

Известный церковный писатель Тимоте Габашвили в своих «Странствиях» («Мимосвла»), описывал путешествие на Афон, упоминал о подвизавшихся там отцах-монахах: «… и был там подвижник грузин Антимос из Джавахетии, живущий в удалении от других, и не выходил из келии из-за наготы и нестяжательства; и был другой грузин, Герман Самарланашвили из Атоци, и с ним Герасим из Пца, имеретинец; Христодул из Сакари и подвижник кахетинец Григорий из Алаверди с иными честными монахами».

Иконы и фрески прп.Христодула-философа имеются во многих храмах Аланской и Владикавказской епархии и в храмах Южной Осетии.

Преподобномученик Николай Туальский (Двали)

Преподобномученик Николай Туальский (Двали, Двал) Иерусалимский, пострадавший за Христа в 1314 году и впоследствии прославленный Грузинской Церковью, широко почитается как на севере, так и на юге Осетии-Алании. Первые иконы святого появились в Алании более двадцати лет назад. Сегодня иконописные изображения св. Николая есть во многих храмах республики. В учебнике по истории Осетии М. Блиева и Р. Бзарова, ставшем классическим, Николай Туальский упоминается как одни из наиболее выдающихся святых алан. «В начале XIV в. в Сирии за несгибаемую веру в Христа был казнен Николай Туальский, происходивший из селения Цай в верховьях Большой Лиахвы» (35).  Среди подвижников-алан, прославленных Грузинской Церковью, называет Николая Туальского другой исследователь христианской истории Алании Д. Асратян (36).

Ключевыми для аланских почитателей Николая Туальского являются данные Жития о его месте рождения и происхождении. «В сей же день Святаго новомученика Николая Двали. Сей блаженный мученик Христов был родом из села, называемого Цай . Он был сыном верующих родителей, уповающих на святого Крестителя, которому они от утробы же посвятили своего ребенка» (38). Автор Жития называет св. Николая новомучеником, исходя из чего можно утверждать, что это его современник. Он точно указывает племенную принадлежность святого –двали» (осетинское туал, туаллаг, т. е.происходящий из области Туал) и его родное село «Цай». Действительно, в горах центральной Осетии, прямо у подножия Большого Кавказского хребта, есть известное всем селение Цъӕй, в грузинской транскрипции Цай, в русской – Цей (селение находится в Северной Осетии). Жители этой области (северные и южные склоны Большого Кавказского хребта) издавна и по сей день во внутринациональном общении именуются «туал» на севере и «урс туал» на юге. Если спросить выходца из этих мест «откуда твой род?» он ответит: «мы – туальцы» или «мы из Туалгома» (груз. Двалетия). Таким образом, у осетинских читателей жития вопросов о происхождении святого не возникает. Он – туалец (двал) из с. Цей, которое является местом проживания туальцев.

К сожалению, факт осетинского происхождения Николая Туальского оспаривается в грузинской церковной и научной литературе. Риторика грузинской стороны основана на теории, что изначально Двалетия была частью Грузии, а двалы, соответственно, были грузинами. В средние века пришлые осетины ассимилировали двалов и присвоили их имя. Самый простой аргумент – что почти все древние хроники упоминают алан-осетин и двалов по отдельности. Вот характерный фрагмент из труда армянского историка XV в. Фомы Мецопского «История Тимур-Ланка и его последователей»: «В 1378 г. Тимур-ланк с многочисленным войском подошел к городу Тпхису, взял его и захватил несчетное число пленных. Царь Иберов с великим подарком пришел и подчинился поганому царю. А он, полный дьявольской злобы, заставил Баграта отречься (от веры христовой) и, взяв его с собой, пошел в Карабах, на место зимовки наших царей. Царь Иберский, преисполненный мудрости святого духа, обманул его и сказал: “Дай мне большое войско и я пойду и захвачу всю страну, затем заставлю ее жителей обратиться в нашу веру, ибо страна эта состоит из восьми языков; я их всех подчиню тебе и обращу в твою веру. Они следующие: двалы, осет(ин)ы, имеретины, мегрелы, апхазы, сваны, иберы, месхи”. Тот обрадовался, надел на него царское одеяние, пожаловал его халатом, оказал ему много почести и дал ему большое войско». Нетрудно заметить, что имеретины, мегрелы, сваны, иберы, месхи, составляющие сегодня единую грузинскую нацию, так же перечисляются отдельно друг от друга. Это не отменяет их ближайшее родство.

Наиболее авторитетные грузинские ученые, например, академик Г. С. Ахвледиани, считают двалов «первым потоком» движения осетин на южную сторону Кавказского хребта, т. е. осетинами. Данные археологии, сведения летописей самих грузин также подтверждают факт проживания в исторической области Туал (Двалетия) ираноязычных племен с древнейших времен. «К IV в.до н.э., ко временам Александра Македонского, грузинские хроники <…> относят начало военно-политического сотрудничества между древней Осетией и Грузией. Осетины, точнее их скифо-сарматские предки, принимали участие в организации крупного осетино-грузинского племенного союза, имевшего уже ранние формы государственности. Он был создан на территории современной восточной Грузии и Южной Осетии под названием Иберия; Страбон подчеркивал, что большинство жителей Иберии имело скифо-сарматское происхождение» (39).

Утверждения грузинских историков о принадлежности двалов к грузинскому этносу хорошо объясняет известный осетинский историк З. Ванеев. «Малоземелье гнало горцев на равнину, где они быстро растворялись среди грузинского населения, о чем свидетельствуют фамильные названия и предания. <…>  Грузинскому влиянию до известной степени подверглись и оставшиеся в горах осетины. В связи с этим можно дать объяснение сообщению Вахушти о том, что до переселения осетин в Магран-Двалети жили грузины. Поскольку Магран-Двалети искони являлась частью Двалетии, в этих грузинах следует видеть двалов, испытавших грузинское влияние» (40).

Конкретно об эпохе в которую подвизался св. Николай Туальский и реалиях жизни в области называемой Туал (Двалетия), некоторые подробности может сообщить нам уникальный автограф, открытый в XX в. на стене Нузальской церкви – известного средневекового памятника. На одной из росписей, в растительном узоре под ногами святого всадника ученым удалось прочесть имя художника, создавшего фрески высочайшего уровня мастерства, – Вола Тлиаг. По мнению известного исследователя истории средневековой Алании В. А. Кузнецова, «осетинское оформление фамилии “Тлиаг”, то есть человек из Тли, не оставляет сомнений в его именно осетинском происхождении, а с. Тли действительно находилось в Мамисонском ущелье, на исторической территории Двалети» (41).

Тот же В. Кузнецов, касаясь проблемы идентификации двалов, связал ее причины не только с нехваткой источников  по данной теме, но и с «исходными политическими позициями авторов, преследующими защиту “национальных интересов“ в истории». Последний пункт касается прежде всего грузинской элиты, которая вопреки всем видимым фактам старается «огрузинить» все, что попадает в поле грузинской культуры.

Эта тенденция отражается даже в мелочах. Например, из современных житий Николая Туальского, опубликованных в авторитетных сборниках житий, изданных за рубежом, напрочь исчезло упоминание о месте его рождения, известного нам из древнего жития, или же оно превратилось в «грузинское селение Цай». Вот начало жития преподобного из «Синаксаря», составленного иеромонахом Макарием из афонской обители Симонопетра. «Св. Николай (Двали) родился в грузинском селении Цай, приблизительно, в конце XIII в. Родители посвятили его св. Иоанну Крестителю» (42).

Еще одно житие, вошедшее в сборник Житий грузинских святых на английском языке, составленный протоиереем Захарией Мачитадзе: «Николай (Двали) (кон. XIII в. – 1314), преподобномученик. Был сыном богобоязненных родителей» (43). Обычно составители житий бережно сохраняют названия мест, упоминавшихся в первоисточнике. Здесь мы видим другую традицию. Вымарывание неугодных данных или огрузинивание святых, имеющих иное этническое происхождение, уже отмечалась в научной литературе как характерная особенность грузинской агиографии. Между тем в тексте самого жития, опубликованного Кипшидзе в 1927 году, даже без указания на двалов внимательный читатель может увидеть намек на негрузинское происхождение св. Николая. Вот непереработанный перевод жития: «Когда мальчику минуло 12 лет, он был пострижен в монахи и пробыл немного времени в пустынях Кларджии; здесь в нем зародилось страстное желание идти на поклонение Святым местам. Возжелал отправиться во Святой град Иерусалим поклониться животворящему гробу Господню и поселиться в Крестном монастыре с грузинами» (44). Наверное, если бы монах Николай был грузином, у автора жития не было бы необходимости в таком уточнении, так как Крестный монастырь являлся преимущественно грузинским и приход еще одного грузинского инока был бы отмечен как-то иначе.

Мученики Шалвы и Элизбара Ксанские, великомученик Бидзина

Святые мученики эриставы (князья) Ксанские Шалва и Элизбар и великомученик Бидзина (Чолокашвили) почитаются в Осетии-Алании как исповедники и защитники православной веры, молитвенники за христианский Кавказ. Во многих храмах епархии есть их святые иконы, в Аланском Богоявленском женском монастыре имеются частицы мощей мучеников, переданные в дар одним из благотворителей обители.

Особое почитание этих святых осетинской паствой связано с тем, что практически по всем письменным источникам и народным преданиям, эриставы Ксанские происходили из осетинского царского рода Сидамонта, три представителя которого – Ростом, Бибила и Цитлосан с 70 слугами – переселились в Грузию. Известный грузинский историк М. Г. Джанашвили относит это событие к временам царствования Фарасмана VI (542–557 гг.) (45). Сведения о происхождении эриставов содержатся в хронике «Памятник эриставов», созданной между 1405/6–1410 гг. в Ларгвисском монастыре Григолом Бандас-дзе. По мнению ученых, памятник был создан по заказу самих ксанских эриставов, желавших написать историю своего рода. Вот начало этого памятника: «В эти времена была великая смута в стране Осетской, и обильно проливалась кровь царей овсов. Оказались победителями сыновья старшего брата и перевели (через) гору Захскую детей младшего – Ростома, Бибилу, Цитлосана и сыновей их с семьюдесятью добрыми рабами <…>» (46). Памятник повествует, что братья утвердились на новом месте, оказав военную поддержку одному из противоборствующих грузинских кланов. За это местные жители избрали их на княжение.

Происхождение эриставов от осетинских царей и их осетинские фамилии зафиксированы и в русской историографии, начиная с времени присоединения Грузии к России. Так, в 1827 г. в «Записке» о горских народах, живших по Военно-грузинской дороге, отмечается, что арагвские Эристовы «в списке, при заключенном с Россией в 1781 г. трактате имеющимся, показаны они собственным их именем, т. е. Сидамоновыми. Напротив, фамилия Бибилуровых, из коей при заключении трактата назначались лица для управления Ксанским эриставством, названа в помянутом списке по занимаемой тогда должности князьями Эриставами-Ксанскими» (47). О происхождении древнего рода князей Эристовых-Ксанских «из осетинской фамилии Бибиля или Бубиляур» пишет и анонимный офицер, опубликовавший в «Тифлисских ведомостях» за 1830 г. свои  «Письма из Осетии» (48). Данная версия интересна тем, что базируется на исторической памяти народа. Следует отметить, что фамилия Бибылта (Бибиловы) является одной из распространенных осетинских фамилий, особенно в Южной Осетии. Осетинское происхождение Ксанских и Арагвских феодалов отмечали также видные русские ученые М. М. Ковалевский и В. Б. Пфаф. Судя по всем имеющимся источникам, с раннего средневековья и до конца XIX в. информация об аланском происхождении Ксанских эриставов и их принадлежность к фамилии Бибылта не подвергалась сомнению. Со временем князья огрузинились и, по сути, выполняли роль сатрапов в непокорной грузинским царям Южной Осетии. Тем не менее, выражая свои притязания на обширные владения в Ксанском ущелье , они неизменно подчеркивали свою связь с аланскими предками.

Заключение

Большинство святых, перечисленных в этом обзоре, стали почитаться в Осетии-Алании в конце 80-х – начале 90-х годов минувшего века с началом возрождения церковной жизни и активизации научного сообщества, интересующегося в том числе и христианской историей своего народа. Традиция почитания святых не исходила «сверху» – от епархиальной или государственной власти, – она имеет глубоко народный характер. Не будет преувеличением сказать, что в эпоху национальных катастроф, которых за последние тридцать лет в Осетии было несколько, аланские святые стали для христиан Осетии теми маяками, которые во многом определили путь духовных и культурных исканий целого народа.

Данные о святых, которых мы сегодня называем «аланскими», известны из агиографии и исторических летописей других народов. Святые мученики Сухий и его дружина и царица Ашхен – из армянских источников, святая благоверная царица Тамара, преподобный Христодул-философ, преподобномученик Николай Туальский, святые мученики Шалва и Элизбар – из грузинских, святая благоверная княгиня Мария Ясыня – из русских. Все известные данные указывают на непосредственную связь святых с Аланией-Осетией и аланским народом. Это, а не что иное стало причиной их почитания в Осетии-Алании.

Одно из чаяний православного народа Алании – учреждение Русской Православной Церковью празднования Собора Аланских святых, в который войдут не только новомученики Русской Церкви, служившие в Осетии в дореволюционный период, но и столь любимые верующими древние святые, имеющие аланское происхождение. Нарушение церковного правила, запрещающего вносить в собор святых, не служивших или не почивших на данной территории, было бы здесь актом милосердия к целому народу, который в силу своей непростой истории утратил церковные институты и письменные свидетельства.

Очень важное значение имеет тот факт, что несмотря на более чем тысячелетнюю христианскую историю, Осетия-Алания продолжает оставаться миссионерской республикой. Это, в первую очередь, обусловлено сложностью этнокультурного и конфессионального состава Кавказского региона, а также важностью географического положения двух аланских республик в центральной части Большого Кавказа, на севере и на юге, по обеим сторонам Кавказских гор. Взаимовлияние вер и традиций, традиционная геополитическая напряженность являются тем контекстом, в котором предстоит жить будущим поколениям осетинских христиан. И от того, насколько крепкой будет вера Христова в древнем народе, милостью Божией сохраняющем остров христианства на российском Кавказе, зависит не только судьба аланского православия, но мир и стабильность на южных рубежах России.

1. Армянские жития и мученичества V-XVII вв. Пер. с дервнеармянского, вступ.ст.и примеч. К. С. Тер-Давтян. Ереван: Наири,1994.
2. Асратян Д.К. Христианская история Алании в свете данных агиографии: — Владикавказ: Ир, 2021. С. 31.
3. Там же.
4. Там же. С. 36.
5. Там же.С. 37.
6. Там же.
7. Мовсес Хоренаци. История Армении. Перевод с древнеармянского языка, введение и примечания Гагика Саркисяна. Ереван: «Айастан», 1990.
8. Фильм Алексея Пищулина «Аланы. Новый завет», 2012 г.
9. Туаллагов А.А. Первые аланские святые. Известия СОИГСИ №23, 2022 г. С. 16-29
10. Житие мученика Сухия https://days.pravoslavie.ru/Life/life861.htm. Дата обращения: 2.11.2022
11. Иеромонах Макарий Симонопетрский. Синаксарь: Жития святых Православной церкв: в 6 т./адаптир. Пер.с франц. – Т. 4. – М.: Изд-во Сретенского монастыря, 2011.
12. Асратян Д.К. Христианская история Алании в свете данных агиографии. Владикавказ: Ир, 2021.
13. Мовсес Хоренаци. История Армении. Перевод с древнеармянского языка, введение и примечания Гагика Саркисяна. Ереван: «Айастан», 1990.
14. Агусти Алемань. Аланы в древних и средневековых письменных источниках. Москва: Менеджер, 2003. С. 373, 389-390.
15. Джиоев М.К. Сведения древнеармянских агиографических памятников об алано-армянских связях // Аланы и Кавказ. ALANICA–II. Владикавказ–Цхинвал, 1992. С. 51–5
16. Kurkjian, A History of Armenia, p.96
17. Агусти Алемань. Аланы в древних и средневековых письменных источниках. Москва: Менеджер, 2003. С. 373.
18. Налбандян Г. М.. Армянские личные имена скифо-алано-осетинского происхождения / Вопросы иранской и общей филологии. Т. б. 1977. С. 212.
19. Асратян Д. К. Христианская история Алании в свете данных агиографии: — Владикавказ: Ир, 2021. С. 47.
20. Марр Н. Я. Крещение армян, грузин, абхазов и аланов святым Григорием. Репринтное издание. – Владикавказ: Ир, 2022. С. 113–114.
21. Туаллагов А.А. Христианство и аланы Северного Кавказа. https://old.blagos.ru/stranitsy-istorii-1981/item/176-xristianstvo-i-alany-severnogo-kavkaza?ysclid=lexxj993ns780041347 . Дата обращения: 3.11.2022

22. Великий патерик. По рукописи монастыря преподобного Саввы Освященного/перевод с греческого свт. Феофана Затворника.- М.: Правило веры, 2017. С.135, 442, 498, 554, 664, 708, 881.
23. Гуриев Т. А. Памятник особого рода: язык. Владикавказ, 1995.
24. Бахрах Бернард С. Аланы на западе. М.: АРД, 1993.
25. ИАЭ. Т. 1. С. 615. Осетинское народное творчество. В 2-х томах. Том первый. /Составитель Салагаева З.- Владикавказ: Ир, 2007. С. 614.
26. Там же. С. 615.
27. Гаглойти Ю.С. Алано-Георгика. Сведения грузинских источников об Осетии и осетинах. – Владикавказ: Ир, 2007. С. 42
28. Там же. С. 50.
29. Там же. С. 51.
30. Святитель Игнатий (Брянчанинов). Полное собрание творений. Т.2. Москва: Паломник, 2001. С.565-568
31. https://rusmir.media/2021/01/15/nnovgorod6?ysclid=ld7io4gwqe138458626. Дата обращения 20.12.2023 г.
32. Блиев М. М. История Осетии с древнейших времен до конца XIX в. Владикавказ: Ир, 2000.
33. Асратян Д. К. Христианская история Алании в свете данных агиографии.   Владикавказ: Ир, 2021.С. 31.
34. Картвел Цминдадата Цховреба: — Зугдиди, 1997
35. Блиев М.М. История Осетии с древнейших времен до конца XIX в. Владикавказ: Ир, 2000.
36. Асратян Д. К. Христианская история Алании в свете данных агиографии: — Владикавказ: Ир, 2021. С. 81
37. Кипшидзе Д. А. Житие Прохора, мученика Луки и мученика Николая Двали. «Известия» КИАИ. Т. II. Л., 1927.
38. Кипшидзе Д. А. Житие Прохора, мученика Луки и мученика Николая Двали // «Известия» КИАИ. Т. II. Л., 1927.
39. Южная Осетия в коллизиях российско-грузинских отношений / Марк Блиев; Кавказ. ин-т демократии.  М.: Европа, 2006. С. 24
40. Там же.
41. Кузнецов В. А. Очерки истории алан. Владикавказ: Ир, 1984.
42. Иеромонах Макарий Симонопетрский. Синаксарь: Жития святых Православной церкв: в 6 т./адаптир. Пер.с франц. Т. М.: Изд-во Сретенского монастыря, 2011. (Память преподобномученика Николая Иерусалимского).
43. Machitadze, Zakaria, archpriest, Lives of the Georgian Saints , St. Herman of Alaska Brotherhood, 2006. Р. 99–101.
44. Кипшидзе Д. А. Житие Прохора, мученика Луки и мученика Николая Двали // «Известия» КИАИ. Т. II. Л., 1927.
45. Джанашвили М. Известия грузинских летописей и историков о Северном Кавказе и России//СМОМПК, 1897. Вып. XXII. С. 193.
46. Памятник эриставов (ПЭ), созданной между 1405/6–1410 гг. в Ларгвисском монастыре Григолом Бандас-дзе.
47. Чиляев. Записка о горских народах по Военно-грузинской дороге //АКАК, 1878. Т. VII. С. 348).
48. Письма из Осетии // Тифлисские ведомости,1830. № 72.

Конференция «Прославление и почитание святых»
26 января 2023 г., Храм Христа Спасителя, г. Москва